Дмитрий Офицеров-Бельский: История знает очень мало прецедентов дипломатического урегулирования территориальных споров

О том, что ситуация в Нагорном Карабахе достигла определенной точки равновесия, но может качнуться в ту или иную сторону, рассуждает Дмитрий Владимирович Офицеров-Бельский, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН –специально для Dialogorg.ru.

– Неопределенный статус Нагорного Карабаха сохранялся около тридцати лет. По мнению некоторых экспертов, Минская группа ОБСЕ мало способствовала решению этой проблемы. Согласны ли Вы с таким мнением? Существовало ли в принципе не военное решение этого территориального спора?

– Сначала о Минской группе ОБСЕ. Я так скажу: отсутствие результата – это тоже результат. Здесь было несколько моментов. Во-первых, все стороны стремились к тому, чтобы конфликт был заморожен. Это не всегда может быть идеальном решением, но, когда идеальных решений нет – важно чтобы люди просто не убивали друг друга.
Во-первых, прежний конфликт закончился своеобразным статус-кво. Армения была полностью удовлетворена тем, что она получила. Помимо Карабаха, были оккупированы дополнительные районы. Что касается Азербайджана – он проиграл. И он мог проигрывать дальше. То есть, фактически была остановлена военная катастрофа Азербайджана. Можно назвать это неким компромиссом.
Во-вторых, изначально, российская сторона в большей степени симпатизировала Азербайджану – и тому есть целый ряд причин. Одна из них – в Армении не проводился референдум о сохранении Советского Союза, но там проводился референдум о национальном самоопределении. Несмотря на то, что Союз уже распался и у власти в России были другие люди, в памяти это осталось. Получилось не очень приятно. Потом чаша весов качнулась в другую сторону, и Россия стала поддерживать Армению.
Что я хочу подчеркнуть таким длинным вступлением: Минская группа ОБСЕ ничего не сделала, но и в планах не было что-то делать. В планах было отложить эту проблему на максимально долгий срок. При этом конечно же в Москве, как и в других столицах, абсолютно во всех, понимали, что время работает на Армению. Условно говоря, еще одно поколение пройдет – а одно поколение уже прошло, – и вопрос возврата этих территорий лет через 20 вообще бы не стоял. К этому времени люди, которые были азербайджанскими беженцами, были бы уже глубокими стариками, а большей части из них вообще уже не было бы. Территории моноэтнические – там живут одни армяне. Хотя в Кельбаджарском районе, если я не ошибаюсь, было 95% азербайджанцев до конфликта.
Эти нюансы все хорошо понимали. Не было не то, что возможности или политической воли, об этом речь вообще не шла. То, что конфликт был заморожен, устраивало все стороны, кроме Азербайджана. То, как развивалась эта ситуация, тоже устраивало всех.
Можно ли было найти какой-то другой вариант? История знает очень мало прецедентов дипломатического урегулирования территориальных споров, но всегда это споры были несопоставимо меньшего масштаба.
Были территории, например, из разряда вечно спорных – например, Эльзас. Германия его присоединила во время Франко-прусской войны. После Первой мировой войны французы его вернули. В 1940 году Гитлер отобрал Эльзас и Лотарингию, а в 1945 году французы вернули его обратно. Практически всегда серьезные территориальные споры решаются при помощи военной силы.
Бывают ситуации, когда происходит делимитация границ по договоренности сторон. Такие вещи делаются за дипломатическим столом. Урегулировать карабахский конфликт за дипломатическим столом было невозможно в принципе. Армянская сторона не собиралась отдавать оккупированные территории. Мои знакомые армянские эксперты говорили: «Мы сейчас быстро справимся с азербайджанцами, и еще добавим азербайджанских территорий, чтобы неповадно было на нас нападать». Это была очень ошибочная позиция – никогда нельзя недооценивать противника. Повторю: Алиев начал этот конфликт тогда, когда для этого были максимально благоприятные условия. Он хорошо понимал: пройдет еще десять лет, тем более двадцать лет – и этот вопрос будет полностью похоронен. Его нужно решать как можно быстрее, но при этом нельзя торопиться, чтобы не наломать дров. Нужно было выждать ту ситуацию, которую он выждал. Кроме того, Азербайджан на протяжении долгого времени покупал вооружение, обучал военных и так далее. Так что это был не экспромт: Пашинян что-то сказал, а Алиев обиделся. Так считать было бы упрощенчеством. Азербайджан готовился долго, упорно, грамотно. И результат оказался очень быстрым.

– Мне доводилось слышать такую точку зрения, что семь районов вокруг Нагорного Карабаха, находившихся под контролем Армении, изначально рассматривались в качестве «разменной монеты» – земля в обмен на статус.

– Такой размен, может быть, и предполагался. Но Кельбаджар армяне никогда не вернули бы в принципе. Лачинский район тоже. По вполне понятным причинам. Эти территории между Нагорным Карабахом и Арменией должны быть армянскими. Вернуть Агдам теоретически было возможно – об этом неоднократно ставились вопросы. Армяне не хотели ничего передавать. Эти районы имели некое стратегическое значение, но они не заселены. Это территории, на которых армяне не жили, но Армения их контролировала. Это избавляло жителей Нагорного Карабаха от обстрелов и случайных смертей и гарантировало некоторое спокойствие.
То есть, если такой размен и подразумевался в начале девяностых, то к концу девяностых такой вопрос уже не стоял. Ни один армянский или нагорно-карабахский руководитель не взял бы на себя ответственность что-либо отдать азербайджанцам. Ни один азербайджанский руководитель (хотя их было всего двое) не взял бы на себя ответственность за обмен нескольких территорий на целый Карабах.

– Армяне потерпели поражение – это факт. Что на Ваш взгляд поможет им проглотить эту горькую пилюлю и жить дальше?

– Оскар Уайльд говорил: «В жизни возможны только две трагедии: первая – получить то, о чем мечтаешь, вторая – не получить». У армян в каком-то смысле их мечта с приходом Пашиняна сбылась. Они хотели другой власти – власти честной, ответственной, открытой для народа. Ну, то есть все эти демократические стереотипы, что Ангела Меркель сама ходит за продуктами в магазин, картошку в авоськах несет – многим на постсоветском пространстве хотелось чего-то подобного. При этом такой энтузиазм не мешал разворовывать военный бюджет и одновременно считать себя патриотом и хотеть честной власти. Это не вызывало никакого внутреннего диссонанса и все вполне укладывалось в головах людей. Проблема сейчас в том, что народ поверил Пашиняну. Были перегреты надежды. Нельзя было Пашиняну позиционировать себя как Мессию. Это привело его к власти, но усилило горечь поражения – а вот он не такой, как мы ожидали. Не получился из него Мессия.
Был бы сейчас у власти Роберт Кочарян, история была бы абсолютно такой же. Разговоры армянских экспертов о том, что Кочарян такого бы не допустил, абсолютно беспочвенны. Есть законы физики, всемирного притяжения, есть военное превосходство Азербайджана, есть лучше обученная армия. Мы не должны забывать о том, что армян было немало в Советской Армии – это были хорошие качественные кадры. А вот азербайджанцев практически не было. Азербайджанцы, когда могли, получали «белый билет», в армию не шли, и были этим очень довольны. Ситуация развернулась на 180 градусов – азербайджанцы извлекли уроки из произошедшего, но они извлекали эти уроки на протяжении тридцати лет. Они вкладывались в армию. У них с тех пор выросло население на треть, если не больше. А в Армении – наоборот, упало. То есть демографическая диспропорция тоже накапливалась и не играла в пользу армян. Армяне разъезжались из страны. Какой мог быть иной результат? Был бы у власти Кочарян – результат был бы таким же. Просто последствия этого поражения для Пашиняна более тяжелые из-за сильно завышенной планки ожиданий армянского народа.

Источник: Dialogorg.ru