От Осетии до Парижа. Через Армению

19 октября 2025

144

История, память и судьбы

На всём советском и постсоветском пространстве знают песню «Журавли» — музыку к ней написал Ян Френкель на стихи Расула Гамзатова в переводе Наума Гребнева. Эта песня стала настоящей молитвой — о тех, кто не вернулся с фронтов войны.

Расул Гамзатов сочинил «Журавлей» на родном аварском языке. Посвятил он их семи братьям Газдановым, погибшим на фронтах Великой Отечественной. Сердце матери не выдержало, когда пришла третья похоронка. Отец умер, узнав о смерти последнего, седьмого сына.

В Дзуарикау, недалеко от Владикавказа, где на днях удалось побывать автору этой статьи вместе с председателем Объединения ветеранов Армении им. маршала И.Х. Баграмяна — Симоном Николаевичем Есаяном, установлен мемориальный комплекс.

На крутом берегу горной реки Фиагдон, над чёрной скалой, в небо взмывают семь белых журавлей. Это — семь братьев Газдановых, которые, отстояв любимую Отчизну ценой своей жизни, вернулись в родное село — превратившись в белых журавлей. Прильнув к скале, застыла в скорби их седая мать Тасо. Шершавой ладонью она гладит немую скалу, над которой в вечном полёте замерли её сыновья.

Слушая рассказ студента Северо-Осетинского государственного университета, будущего историка, и разговорившись с деканом исторического факультета Залиной Тимуровной Плиевой, я вспомнила ещё об одном Газданове — писателе Гайто.

Хотя он прожил почти всю жизнь в Париже, оказавшись там в 1923 году, фамилия героических братьев Газдановых невольно навела меня на воспоминание о нём и... одном армянском дипломате. В 1919 году, в неполные 17 лет, Гайто добровольно вступил в армию генерала Деникина, а затем, уже в Русской армии Врангеля, служил рядовым на бронепоезде. Позже он скажет, что пошёл туда, чтобы «узнать, что такое война». Год спустя, вместе с отступающей Белой армией, он оказался в Крыму, а в ноябре 1920-го, во время Крымской эвакуации, на пароходе ушёл в Турцию. Три года спустя переехал в Париж, где и прожил до конца жизни.

Я спросила студента, не являются ли они родственниками. Он ответил просто, но с улыбкой:

— У нас тут так: если фамилия одна — значит, точно из одного рода.

И действительно — несмотря на то, что Гайто Газданов родился в Санкт-Петербурге, его дед был из Владикавказа. В детстве писатель бывал у него в гостях. Сегодня на доме, где жил дед, установлена мемориальная табличка — стараниями писателя Захара Прилепина.

И тут я вспомнила своё давнее интервью с дипломатом Сергеем Петровичем Симоняном — первым выпускником факультета международных отношений Ереванского государственного университета, открытого сразу после Великой Отечественной войны. Сергей Петрович был однокурсником Джона Сааковича Киракосяна — армянского историка, доктора исторических наук, чьи труды посвящены новой и новейшей истории армянского народа, Геноциду армян и армянскому вопросу.

Работая в Париже, Сергей Петрович познакомился с Гайто Ивановичем Газдановым лично.

Сергей Симонян был преподавателем французского языка, работал в аппарате Совета Министров Армянской ССР, а затем более двадцати лет занимал должности главного советника и генерального секретаря МИДа. В советское время ему несколько раз выпадала редкая возможность выезжать за пределы «железного занавеса» — он дважды направлялся в Африку преподавателем истории на французском языке: в Гвинейскую Республику (1963–1964) и в Республику Конго (1968–1972), проходил курсы повышения квалификации во Франции.

У него было две родины — Осетия и Армения.

В 2008 году вышла его книга «Дипломаты армянской национальности ХХ века» — уникальное исследование, не имеющее аналогов. Эта работа оказалась незаменимой как для студентов, так и для преподавателей: сведения об армянских дипломатах до этого были крайне разрозненными.

А вот что мне удалось сохранить из его рассказов.

Многоплеменная Африка

В середине двадцатого века в Африке с образованием было очень трудно. К примеру, в 1957 году в школах Гвинеи обучались всего лишь 44 тысячи из 400 тысяч детей школьного возраста. На тот период жизненно важной стала задача подготовки педагогов. И вот, во втором по величине городе Гвинеи – Канкане – было открыто училище по подготовке учителей для школ. Здесь и работали мы, пятеро советских преподавателей, работали вместе с педагогами из Франции и других стран. В наше училище были собраны юноши и девушки со всей Гвинеи. Это были представители всех основных национальностей страны — малинке, сусу, фула, киси, герзе и других. Пятнадцать народностей! И у каждой из них свой язык, но... ни у одной из них не было своей письменности. Положение спасал французский язык. Именно на нём велось обучение.

Конечно, поражали настойчивость и трудолюбие африканских студентов. Учить их было приятно. Не хватало учебных часов, чтобы ответить на всех их вопросы, после трудового дня они приходили к нам домой, чтобы продолжить какую-либо дискуссию, начатую на уроке. Очень подробно интересовались успехами Советского Союза, жизнью наших народностей. Я часто вспоминаю своих любимых учеников — таких, как Дуаламу Жермен, Каба Али, Ба Абду Раим и других.

Осетинский классик — таксист в Париже!

Перед отъездом в Париж ко мне обратилась литературовед Аза Ходарцева и попросила разыскать во Франции одного человека, а именно — Гайто Газданова. Дала адрес и в двух словах описала, как его найти. В один из дней я отправился на поиски. Выхожу на нужной остановке метро. Ориентиром должна была послужить река Сена, но её нет в поле моего зрения. Французы не любят, когда их останавливают на улицах и расспрашивают, где и куда. Увидел обувную мастерскую, обратился к мастеру:

— Месье, где здесь Сена? Там или тут?

Он улыбнулся:

— Ни там и ни тут! Идите прямо!

Я нашёл дом, консьержка указала мне на шестой этаж. Стою у двери Гайто, звоню. Дома была его жена, не открывая двери, она начала меня расспрашивать на французском: откуда я и по какому поводу. Я говорю:

— Я из СССР! Из Осетии.

— О, значит, вы говорите на русском?! — воскликнула она уже на русском и открыла дверь. Тут же позвонила мужу, и он попросил меня прийти на ужин.

Мы говорили с ним допоздна и даже немножко водки выпили. Потом я засобирался:

— Мне пора возвращаться в общежитие!

Гайто тут же предложил отвезти меня на машине, не реагируя на мои возражения. По обе стороны улицы плотными рядами стояли машины, Гайто так мастерски выруливал меж машин, что я, водитель, правда, с небольшим стажем, удивился:

— Гайто Иванович, как это у вас так ловко получается водить машину?

Он, не мигнув даже глазом, просто ответил:

— Так я же всю жизнь работаю здесь таксистом!

Два пианино на всю республику

Вернулся из Парижа я во Владикавказ, где с поста директора школы был приглашён в университет — меня назначили руководителем группы преподавателей французского языка, а потом заведующим кафедрой. С условием, что я никуда больше не уеду. Но тут последовало направление в Конго, от которого я не имел права отказаться. В Конго я провёл четыре года. Постоянные разъезды тяжело переносила семья. На помощь пришёл сам Министр просвещения Конголезской республики, который пригласил мадам Симонян, то есть — мою жену, в качестве преподавателя русского языка и фортепиано для своей дочери. Но... как оказалось, в государстве пианино — раз, два и обчёлся. Обнаружили только в культурном центре и посольстве. Пришлось «выписывать» из Союза инструмент, который долго ждали и за который министр заплатил немалые деньги.

История о том, как будущий министр иностранных дел Турции попросил прощения у Джона Киракосяна

Это было в 1984 году. Из Москвы приехала делегация азиатских стран в сопровождении Евгения Максимовича Примакова, бывшего тогда директором Института востоковедения. Встреча проходила в здании Президиума Верховного Совета, ныне — резиденция Президента республики. От МИДа были мы с Джоном Сааковичем.

Выступивший делегат из Сирии сказал следующее:

— Когда армяне, спасаясь от турецкого ятагана, оказались в нашей стране, то в том регионе, где они устроились, очень быстро начался экономический подъём. И что это везде так — присутствие армян приводит к прогрессу и расцвету?

После выступил представитель турецкой газеты «Миллиет» Момтаз Сойсал и спросил, почему армянское правительство не запрещает бойцам АСАЛА убивать турецких дипломатов в разных странах. Ведь армяне не признают терроризма.

На его вопрос ответил Джон Саакович, сказав, что бойцы АСАЛА действуют по своей инициативе, они мстят за своих безвинно убиенных родных. А правительство Турции имеет много нарушений в национальном вопросе и правах человека, о которых лучше было бы и сказать представителю Турции.

Через два часа, во время коктейля в гостинице «Двин», к нам с Джоном Сааковичем подошёл тот самый турецкий представитель и на французском сказал:

— Я прошу извинить меня, я не должен был задавать этот вопрос.

Через некоторое время господин Момтаз Сойсал занял должность Министра иностранных дел Турции.

Джон Киракосян, студент из Краснодара и амшенские армяне

Однажды ко мне в кабинет зашёл молодой человек, приехавший из Краснодарского края. Он работал в каком-то доме культуры и интересовался бытом, культурой и нравами амшенских армян. Посетив множество армянских сёл, он сделал такое количество фотографий, собрал очень много материала для защиты диссертации.

Многие из его товарищей удивлялись — для чего он, русский парень, занимается армянскими общинами?! Мы долго разговаривали. Тогда этот паренёк и не знал, с кем ему предстоит встретиться — я позвонил Джону Киракосяну, который тут же принял гостя с большой радостью, расспрашивал о его деятельности... Потом начал обзванивать директоров институтов истории и этнографии и просить оказать всю необходимую помощь молодому человеку.

Когда мы вышли, парень не мог и слова произнести — во-первых, он был поражён внешностью нашего Министра (Джон Саакович был высок ростом и широк в плечах), а во-вторых, находился под впечатлением от того, что с ним произошло и какую помощь ему оказал сам Министр иностранных дел Армянской ССР.

Сергея Петровича Симоняна нет в живых пости 15 лет, но я хорошо помню: каждый раз, начиная разговор о том, что дорого его душе и что составляет смысл жизни, его глаза наполнялись молодым светом, тело – энергией, и он забывал про свои болезни и хвори, среди которых был и перенесённый инсульт. Каждую весну он мечтал вернуться в Осетию. Часто цитировал Гайто Газданова:

«У каждого человека есть две жизни. Первая — та, которую он имеет. Другая же — та, которую ему должно иметь».

Героям, которых мы упомянули сегодня, удалось слить несколько жизней в одну — в одну вечную.

Слава братьям-героям Газдановым! Добрая память о писателе Гайто! Мы помним о Сергее Симоняне и Джоне Киракосяне, которых сейчас так не хватает армянскому обществу.