К 88-летию Юнны Мориц, чья судьба и творчество неотделимы от России, но в которых есть и страницы, тесно переплетённые с армянской историей

На днях литературный мир отметил 88-летие выдающейся советской и российской поэтессы и сценариста Юнны Мориц. Её имя — не просто часть поэтической школы второй половины XX века, но и символ творческой честности, гуманизма, духовного сопротивления. Юнна Петровна по-прежнему активно участвует в общественной и политической жизни — её поэтическое слово звучит с трибуны разума, нравственной боли и внутренней свободы. Она не молчит, когда сталкивается с несправедливостью, и с присущей ей бескомпромиссностью выступает против неофашизма, политического насилия и исторического забвения, регулярно публикуя свои стихи на страницах в Facebook (Facebook- запрещен в РФ), ВКонтакте и на личном сайте.

Особую страницу в биографии Мориц занимает Армения. Эта страна, как и её народ, стали для поэтессы не только географией дружбы, но и территорией духовной связи. Со времён студенческой юности она была близка с армянским поэтом Паруйром Севаком, творчество которого переводила на русский. Их дружба была редким примером литературной и человеческой близости. Мориц посвятила Севаку одно из самых проникновенных своих стихотворений, в котором трагическая гибель поэта осмысляется как историческая рана, ставшая вечным символом:

Паруйр Севак

Крестьянской рукой подперев подбородок,
Он смотрит в сознанья бездонную глубь.
И круче опалубки парусных лодок –
Широкие крылья коричневых губ.

Я знала его молодым и влюблённым
В бесстыжих красавиц, в застенчивых дев.
Он знал, что умрёт на просторе зелёном,
Разбившись, разбившись, но не затвердев.

Копеечный, куцый окурок дуката
Украсил его знаменитый портрет.
Теперь его гибель – священная дата,
И я полагаю, на тысячи лет...

В 60-е годы прошлого века Юнна Мориц побывала в Армении. Именно тогда она познакомилась с художником Рубеном Адаляном. «Была я в Ереване три дня в 60-е годы, в гостях у великого армянского поэта Паруйра Севака, стихи которого переводила, и зашли мы с ним в мастерскую к художнику, который за полчаса, пока мы с ним говорили о том, что древность – всех современнее, Рубен написал этот портрет. Мелкие белые пятнышки – от переездов, краска поцарапалась...» – вспоминает Юнна Петровна.

Этот портрет поэтесса хранила с особой теплотой. И сегодня мы его публикуем в нашей статье.

Тема армянской трагедии прошла сквозь поэзию Мориц не как эпизод, а как глубинное историческое чувство. В год столетия Геноцида армян она вновь заговорила о нём — через поэзию, через перевод. Стихотворение современного армянского поэта Юрия Саакяна в её переводе стало звучать как обобщённый крик боли и надежды:

Юрий Саакян

Перевод Юнны Мориц

Голубоглазыми были армяне.

Светловолосыми были армяне.

Такими в древности были армяне.

Но жгли и рубили отчизну армян,

Пришли и убили так много армян,

Что огнём затрубили, как нефти фонтан,

И окутались дымом глаза у армян.

Тогда черноглазыми стали армяне,

Черноволосыми стали армяне, —

Целый народ почернеть в состоянье

В развалинах, где почернели армяне.

Но в недрах времён, из бессмертных семян,

Грустит голубое глазами армян.

После трагических событий 44-дневной войны в Арцахе (Карабахе) в 2020 году, Юнна Мориц вновь откликнулась — остро, больно, с глубокой моральной оценкой. Её строки стали голосом тех, кто уходит с родной земли, кого предаёт политика, но чья духовная независимость — непреклонна:

Карабах покидают армяне, крестьяне,

Уводят оттуда овец и коз, –

Армяне-крестьяне уходят в изгнанье,

Крестьянские вижу хрусталики слёз.

А в чью же зависимость впала Армения,

Когда Независимый Карабах

Она не признала?.. Какие сомнения

У власти Армении были в мозгах?

Кому подчинились мозги этой власти,

Какой эту власть одурманил наркоз,

Что овцы и козы бегут от напасти,

Крестьянские каплют хрусталики слёз?

Теперь в Карабахе пылают жилища

И всё, что забрать невозможно с собой,

Когда Независимость – дух пепелища,

И он – независим от власти любой,

Его Независимость непобедима,

Его Независимость в плен не сдана,

Его Независимость признана, зрима,

И не сомневайтесь, что это – она!

Юнна Мориц — поэт редкой цельности. Для неё поэзия не разделяется на «гражданскую» или «философскую» — как она говорит, у поэта есть только одна задача: быть поэтом. Именно поэтому её голос продолжает звучать — там, где боль, несправедливость, утрата, там, где есть память, достоинство и надежда.  

В последние десятилетия Мориц часто становится объектом критики. Её обвиняют в «политизации поэзии», в «несвоевременности» и даже в «пропаганде». Но в действительности её поэзия — это форма внутренней свободы и нравственного выбора. Её совесть осталась непроданной, а талант — неподкупным. 

А статью хотелось бы завершить одним из последних резонансных стихотворений Юнны Петровны Мориц:

Народ России – меч побед

Однако, сто сортов колбасности

Равны ли разве безопасности

России ста сортов колбас,

Когда войнища русофобщины,

Американщины, европщины,

Сплотила свой боезапас,

Чтобы загнать Россию в гроб

И хряпнуть недра и просторы

России, где Народ, который

Всегда способен на повторы

Побед России, где огрёб

Разгрома своего позоры

Сплочённый запад зверской своры –

Антироссии «высшей расы»,

Где «высшей расы» прибамбасы –

Её нахрапа живодёры,

Чьи зверские мечты отсечь

Всегда готов Победы Меч –

Народ России, без гримасы,

Которая у «высшей расы» –

История болезни, бред,

Её припадков обострения,

Где «высшей расой» озверения

Антироссия свой запрет

Диктует Родине Побед –

России! – ни сейчас, ни впредь

Ни в коем случае не сметь

Мечом Побед народной силы

Громить нахрап Антироссии,

Где пятьдеся одной страной

Россию истребить войной

Летит на голову больной –

Осатаневший русофоб

С мечтой – загнать Россию в гроб! –

Россию, где Народ, который

Всегда способен на повторы

Побед России, где огрёб

И огребёт всегда позоры

Своих разгромов запад своры,

Антироссийская орда,

Чьи живодёры, как всегда,

Один-единственный ответ

Получат, где сомнений нет:

Народ России – Меч Побед! 

Елена Шуваева 

Фотографии со страницы Юнны Мориц в Facebook